Категория «эстезиса» в современном искусстве
Рецензия / искусство
касание
этика
движение
действие
Ракитина Наталия
В своем эссе я хотела бы проанализировать то, каким образом категория «эстезиса» существует в поле современного искусства, а точнее в рамках деколониального искусства. Несмотря на то, что эта категория имеет давнюю историю и происхождение, мы можем увидеть, как она заново актуализируется и переосмысляется в современных практиках. Я постараюсь рассмотреть краткую историю употребления этого слова и его современную трактовку.
Само слово «эстезис» происходит из древнегреческого языка и переводится на русский как «ощущение, чувство». Этот термин использовал еще Платон для описания первичного, до-разумного, до-рационального опыта, после него мы можем встретить развитие этих идей у Аристотеля и других античных философов. Начиная с XVIII века и традиции Просвещения мы можем встретить этот термин в качестве описания восприятия мира через чувственный опыт, в том числе в кантианской традиции. Для «рационального» Просвещения такой опыт, безусловно, не был столь же валиден и важен, как для представителей древнегреческой философии, но мы можем увидеть множество работ, которые рефлексируют значимость (или незначительность) подобного опыта восприятия в контексте эстетики и искусства в целом. Часто эстезис становился практически синонимичен слову эстетика и был вписан в контекст систематизированного и «нормативного» чувствования, которое предписывается в качестве доминантного и даже «естественного», в котором все, так или иначе, должно было подчиняться рациональному. Более поздние интерпретации этого термина были осуществлены Мишелем Маффесоли и Жилем Делезем совместно с Феликсом Гваттари в XX веке, хотя обе эти трактовки в большей степени связаны с более специфичными контекстами, и не были столь важны в деколониальном осмыслении. Идея Маффесоли была связана с практиками нью-эйджа, которые работали с отдельными эзотерическими контекстами, а для Делеза и Гваттари эстезис связывался с их наработками в контексте эстетики и разговоре о статусе автономности искусства. Также нельзя не отметить работы Жака Рансьера, связанные с концептуализацией эстетического на границе с политическим, но в его текстах «эстезис» как категория не фигурирует сама по себе, хотя так или иначе то, что он описывает в ряде своих работ, перекликается с теми идеями, которые концептуализируются в деколониальном искусстве.
В современной эстетике термин «эстезис» несколько изменил свое значение. В разговоре о деколониальном искусстве эстезис из некоторой «низменной» формы становится одним из первоочередных аспектов восприятия. Важно отметить, что деколониальные исследования появились в качестве ответа на кризис постколониальных теорий, которые во многом проблематизировали себя вокруг концепции модерна, и тем самым не оставляли возможности развития для себя самих же и не давали выхода из модерновских дихотомий. Деколониальность работает с тем, чтобы выйти за рамки привычного противопоставления с Друг:ими, и принципиально работает вне логики линейной истории парадигм. В разговоре о деколониальности часто обращаются к термину «деколониальный выбор». Он предполагает, что работа с колониальностью (и здесь важно, что это не только характеристика систем колониализма, но также и тип мышления, производства идей, социальных моделей и т.д.) становится активной работой по расшатыванию и размыванию границ, что часто становится предметом критики многих теоретик:есс (поскольку в таком случае не совсем ясно, с чем конкретно и каким образом мы работаем).
Одной из исследователь:ниц, которые концептуализировали понятие «эстезиса», была Мадина Тлостанова, и этой проблеме посвящены сразу несколько ее работ. Прежде всего, она подчеркивает, что говорить об эстезисе как о до-рациональном опыте означает поддерживать мифы модерна (чему, безусловно, деколониальность сопротивляется). Мадина Тлостанова выделяет две основные линии рассмотрения «эстезиса» в современной культуре – одна из них связана с идеей об определенном историко-археологическом проекте, который бы позволил найти, вернуть и реабилитировать свои родные (в контексте «native») практики и различного рода объекты, вкусы, запахи. Таким образом это становится важной практикой по борьбе с гегемонной модерностью и даже некоторыми теоретик:ессами описывается как жизненная необходимость для тех, кто вынуждены сталкиваться со «стиранием» своей культуры в современном «западноцентричном» дискурсе.
Другая интерпретация эстезиса связана с актуальным искусством, в котором элементы «родной» и локальной культуры художни:цами используются в качестве концептуальных и важных идентичностных маркеров и развиваются в качестве важных форм противопоставления, а иногда и протеста. Мадина Тлостанова отмечает, что это принципиально не наивное искусство, и для него важно не эксплуатировать простые и архаичные формы, но проводить работу из зоны пограничного сознания, которое одновременно хорошо знает свою культуру и также понимает «западные» модели, тем самым уникальным образом использует, интерпретирует и сочетает различные культурные коды, создавая произведения, в которых содержится критика современной культуры (в том числе зачастую массовой культуры). Таким образом в качестве эстезиса обозначается не просто некоторый чувственный опыт восприятия, но именно обращение к внутреннему, идентичностному уровню, принципиально горизонтальному и неиерархиизированному, который связан не только и не столько с некоторой идеей аффекта, но принимает и осознает все то, что может быть описано как рациональное для модерна. Здесь мы также сталкиваемся с принципиальным размыванием термина восприятия, которое, в том числе, работает и политически как инструмент отказа от привычных структур и иерархий. Тем самым мы можем говорить о том, что в подобное искусство неизменно включаются социальные аспекты, связанные с деколониальными контекстами и идеями.
Эти аффекты выстраиваются не в качестве противопоставления «Логосу» и рациональному, но работают в принципиально другой плоскости, что также связано с размытием инструментариев и форматов отдельных форм искусства, которое создают локальные авторки.
Ориентированность на работу с телесным и существование перформативных практик между сферами перформанса и танца привносят все больше аффективного, поскольку привычный рациональные аспекты становятся практически полностью вытесненными из данных практик. Это, в том числе, помогает размывать границы не только с точки зрения смыслов, но и с точки зрения формы (чему также способствует, например, форматы перформансов и инсталляций). Даже условно «классические» формы искусства по типу картин все больше смешиваются с фотографией или коллажом, все чаще мы видим смешение материального и диджитального и т.д., а текстовые практики все больше связываются с принципиальном личным и индивидуальным, практическими автоэтнографическим письмом. Многие из этих практик принципиально служат для переприсваивания и переосвоения не только культурного опыта, но также коллективного и личностного.
Можно сказать, что апелляция к эстезису становится важна и за рамками деколониального искусства – к ее использованию прибегают и многие художни:цы, связанные с феминистскими или иного рода социальными повестками, которые пересекаются с интересом и вниманием к разговору об идентичности и идентификации. Но важно понимать, что апелляция к чувственному вне социального контекста, также важна в рамках современного искусства и в целом в рамках современной культуры, но ее уже навряд ли можно связать с эстезисом как таковым, поскольку для воплощения эстезиса, все же, необходимо учитывать и контекст деколониальной, и точнее социальной повестки, и важно учитывать строгую несинонимичность простого аффекта и эстезиса. При этом нельзя не отметить, что социальное активно проникает в искусство, и если раньше это встречало исключительно сопротивление, в последнее время все чаще это скорее считается приемлемой, если не необходимой составляющей современных художественных работ.
Безусловно важно, что распространение деколониальной повестки, и в том числе ее коммерческая эксплуатация видоизменили то, как производится, воспроизводится и воспринимается сам эстезис. Но также современные медиа позволяют все большему количеству деколонизированных голосов говорить самим для себя, что расширяет контекст и художественных практик (об этом, в том числе, можно говорить на примере использования практик гадания на таро в качестве феминистких). Например, можно отметить большой интерес к локальным медиа и к медиа о локальной культуре на территории Российской Федерации после февраля 2022 года, что также, безусловно, связано и с политическими причинами. И этот интерес проявляется не только граждан_ками РФ, но и теми, кому стала интересна эта культура и которые имеют способ быть подключенными к этому контенту при помощи знания русского языка или существования переводов. Тем не менее, это подчеркивает важность понимания концепции эстезиса, которая становится все более и более распространенной в современности.
Само слово «эстезис» происходит из древнегреческого языка и переводится на русский как «ощущение, чувство». Этот термин использовал еще Платон для описания первичного, до-разумного, до-рационального опыта, после него мы можем встретить развитие этих идей у Аристотеля и других античных философов. Начиная с XVIII века и традиции Просвещения мы можем встретить этот термин в качестве описания восприятия мира через чувственный опыт, в том числе в кантианской традиции. Для «рационального» Просвещения такой опыт, безусловно, не был столь же валиден и важен, как для представителей древнегреческой философии, но мы можем увидеть множество работ, которые рефлексируют значимость (или незначительность) подобного опыта восприятия в контексте эстетики и искусства в целом. Часто эстезис становился практически синонимичен слову эстетика и был вписан в контекст систематизированного и «нормативного» чувствования, которое предписывается в качестве доминантного и даже «естественного», в котором все, так или иначе, должно было подчиняться рациональному. Более поздние интерпретации этого термина были осуществлены Мишелем Маффесоли и Жилем Делезем совместно с Феликсом Гваттари в XX веке, хотя обе эти трактовки в большей степени связаны с более специфичными контекстами, и не были столь важны в деколониальном осмыслении. Идея Маффесоли была связана с практиками нью-эйджа, которые работали с отдельными эзотерическими контекстами, а для Делеза и Гваттари эстезис связывался с их наработками в контексте эстетики и разговоре о статусе автономности искусства. Также нельзя не отметить работы Жака Рансьера, связанные с концептуализацией эстетического на границе с политическим, но в его текстах «эстезис» как категория не фигурирует сама по себе, хотя так или иначе то, что он описывает в ряде своих работ, перекликается с теми идеями, которые концептуализируются в деколониальном искусстве.
В современной эстетике термин «эстезис» несколько изменил свое значение. В разговоре о деколониальном искусстве эстезис из некоторой «низменной» формы становится одним из первоочередных аспектов восприятия. Важно отметить, что деколониальные исследования появились в качестве ответа на кризис постколониальных теорий, которые во многом проблематизировали себя вокруг концепции модерна, и тем самым не оставляли возможности развития для себя самих же и не давали выхода из модерновских дихотомий. Деколониальность работает с тем, чтобы выйти за рамки привычного противопоставления с Друг:ими, и принципиально работает вне логики линейной истории парадигм. В разговоре о деколониальности часто обращаются к термину «деколониальный выбор». Он предполагает, что работа с колониальностью (и здесь важно, что это не только характеристика систем колониализма, но также и тип мышления, производства идей, социальных моделей и т.д.) становится активной работой по расшатыванию и размыванию границ, что часто становится предметом критики многих теоретик:есс (поскольку в таком случае не совсем ясно, с чем конкретно и каким образом мы работаем).
Одной из исследователь:ниц, которые концептуализировали понятие «эстезиса», была Мадина Тлостанова, и этой проблеме посвящены сразу несколько ее работ. Прежде всего, она подчеркивает, что говорить об эстезисе как о до-рациональном опыте означает поддерживать мифы модерна (чему, безусловно, деколониальность сопротивляется). Мадина Тлостанова выделяет две основные линии рассмотрения «эстезиса» в современной культуре – одна из них связана с идеей об определенном историко-археологическом проекте, который бы позволил найти, вернуть и реабилитировать свои родные (в контексте «native») практики и различного рода объекты, вкусы, запахи. Таким образом это становится важной практикой по борьбе с гегемонной модерностью и даже некоторыми теоретик:ессами описывается как жизненная необходимость для тех, кто вынуждены сталкиваться со «стиранием» своей культуры в современном «западноцентричном» дискурсе.
Другая интерпретация эстезиса связана с актуальным искусством, в котором элементы «родной» и локальной культуры художни:цами используются в качестве концептуальных и важных идентичностных маркеров и развиваются в качестве важных форм противопоставления, а иногда и протеста. Мадина Тлостанова отмечает, что это принципиально не наивное искусство, и для него важно не эксплуатировать простые и архаичные формы, но проводить работу из зоны пограничного сознания, которое одновременно хорошо знает свою культуру и также понимает «западные» модели, тем самым уникальным образом использует, интерпретирует и сочетает различные культурные коды, создавая произведения, в которых содержится критика современной культуры (в том числе зачастую массовой культуры). Таким образом в качестве эстезиса обозначается не просто некоторый чувственный опыт восприятия, но именно обращение к внутреннему, идентичностному уровню, принципиально горизонтальному и неиерархиизированному, который связан не только и не столько с некоторой идеей аффекта, но принимает и осознает все то, что может быть описано как рациональное для модерна. Здесь мы также сталкиваемся с принципиальным размыванием термина восприятия, которое, в том числе, работает и политически как инструмент отказа от привычных структур и иерархий. Тем самым мы можем говорить о том, что в подобное искусство неизменно включаются социальные аспекты, связанные с деколониальными контекстами и идеями.
Эти аффекты выстраиваются не в качестве противопоставления «Логосу» и рациональному, но работают в принципиально другой плоскости, что также связано с размытием инструментариев и форматов отдельных форм искусства, которое создают локальные авторки.
Ориентированность на работу с телесным и существование перформативных практик между сферами перформанса и танца привносят все больше аффективного, поскольку привычный рациональные аспекты становятся практически полностью вытесненными из данных практик. Это, в том числе, помогает размывать границы не только с точки зрения смыслов, но и с точки зрения формы (чему также способствует, например, форматы перформансов и инсталляций). Даже условно «классические» формы искусства по типу картин все больше смешиваются с фотографией или коллажом, все чаще мы видим смешение материального и диджитального и т.д., а текстовые практики все больше связываются с принципиальном личным и индивидуальным, практическими автоэтнографическим письмом. Многие из этих практик принципиально служат для переприсваивания и переосвоения не только культурного опыта, но также коллективного и личностного.
Можно сказать, что апелляция к эстезису становится важна и за рамками деколониального искусства – к ее использованию прибегают и многие художни:цы, связанные с феминистскими или иного рода социальными повестками, которые пересекаются с интересом и вниманием к разговору об идентичности и идентификации. Но важно понимать, что апелляция к чувственному вне социального контекста, также важна в рамках современного искусства и в целом в рамках современной культуры, но ее уже навряд ли можно связать с эстезисом как таковым, поскольку для воплощения эстезиса, все же, необходимо учитывать и контекст деколониальной, и точнее социальной повестки, и важно учитывать строгую несинонимичность простого аффекта и эстезиса. При этом нельзя не отметить, что социальное активно проникает в искусство, и если раньше это встречало исключительно сопротивление, в последнее время все чаще это скорее считается приемлемой, если не необходимой составляющей современных художественных работ.
Безусловно важно, что распространение деколониальной повестки, и в том числе ее коммерческая эксплуатация видоизменили то, как производится, воспроизводится и воспринимается сам эстезис. Но также современные медиа позволяют все большему количеству деколонизированных голосов говорить самим для себя, что расширяет контекст и художественных практик (об этом, в том числе, можно говорить на примере использования практик гадания на таро в качестве феминистких). Например, можно отметить большой интерес к локальным медиа и к медиа о локальной культуре на территории Российской Федерации после февраля 2022 года, что также, безусловно, связано и с политическими причинами. И этот интерес проявляется не только граждан_ками РФ, но и теми, кому стала интересна эта культура и которые имеют способ быть подключенными к этому контенту при помощи знания русского языка или существования переводов. Тем не менее, это подчеркивает важность понимания концепции эстезиса, которая становится все более и более распространенной в современности.
Список источников:
1. Бойко А., Денисова К. (2021) Как гадания на таро стали модной феминистской практикой и почему в этом нет ничего плохого // The Village (https://www.the-village.ru/people/the-village-guide/taro) Просмотрено: 14.06.2023
2. Круглов В (2008) Эстезис и эстетическое: истоки и клише традиции // Вестн. Том. гос. ун-та. №316. (https://cyberleninka.ru/article/n/estezis-i-esteticheskoe-istoki-i-klishe-traditsii). Просмотрено: 14.06.2023
3. Тлостанова М. (2009) Деколонизация гуманитарного знания // Вестник РУДН. Серия: Философия. №1. (https://cyberleninka.ru/article/n/dekolonizatsiya-gumanitarnogo-znaniya). Просмотрено: 14.06.2023
4. Тлостанова М. (2012) ПОСТКОЛОНИАЛЬНАЯ ТЕОРИЯ, ДЕКОЛОНИАЛЬНЫЙ ВЫБОР И ОСВОБОЖДЕНИЕ ЭСТЕЗИСА // Человек и культура. № 1. – С. 1 - 64. (https://nbpublish.com/library_read_article.php?id=141). Просмотрено: 14.06.2023
5. Шенталь А. (2015) Мадина Тлостанова: «Колониальность переживет колониализм» // Теории и практики (https://theoryandpractice.ru/posts/8258-madina-tlostanova-o-dekolonialnom-povorote). Просмотрено: 14.06.2023
1. Бойко А., Денисова К. (2021) Как гадания на таро стали модной феминистской практикой и почему в этом нет ничего плохого // The Village (https://www.the-village.ru/people/the-village-guide/taro) Просмотрено: 14.06.2023
2. Круглов В (2008) Эстезис и эстетическое: истоки и клише традиции // Вестн. Том. гос. ун-та. №316. (https://cyberleninka.ru/article/n/estezis-i-esteticheskoe-istoki-i-klishe-traditsii). Просмотрено: 14.06.2023
3. Тлостанова М. (2009) Деколонизация гуманитарного знания // Вестник РУДН. Серия: Философия. №1. (https://cyberleninka.ru/article/n/dekolonizatsiya-gumanitarnogo-znaniya). Просмотрено: 14.06.2023
4. Тлостанова М. (2012) ПОСТКОЛОНИАЛЬНАЯ ТЕОРИЯ, ДЕКОЛОНИАЛЬНЫЙ ВЫБОР И ОСВОБОЖДЕНИЕ ЭСТЕЗИСА // Человек и культура. № 1. – С. 1 - 64. (https://nbpublish.com/library_read_article.php?id=141). Просмотрено: 14.06.2023
5. Шенталь А. (2015) Мадина Тлостанова: «Колониальность переживет колониализм» // Теории и практики (https://theoryandpractice.ru/posts/8258-madina-tlostanova-o-dekolonialnom-povorote). Просмотрено: 14.06.2023
